Статья О.В. Юровой «Свергая идолов, не трогайте святыни...»

Опубликована в газете «Курган и курганцы» 03.03.2011 г.

     В апреле 2010 года Курганская область вошла в число 19 регионов России, где в качестве эксперимента в рамках образовательного курса «Основы религиозных культур и светской этики» началось преподавание нового учебного предмета -  «Основы православной культуры». При успешном исходе эксперимента новая дисциплина, имеющая в настоящее время статус федерального образовательного компонента, может стать повсеместным учебным предметом школьной программы. Следует отметить, что появление «слова божьего» в современной российской школе не было воспринято однозначно. Любое нововведение неизменно находит своих сторонников и противников, а если оно сопряжено с коренными изменениями в обществе, то диапазон мнений увеличивается пропорционально значимости государственных преобразований.

     В системе церковно-приходских школ  досоветской России переломным моментом стал Декрет СНК от 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», фактически запретивший преподавание религии в официальной школе, оставляя право обучать и обучаться Закону Божьему лишь частным образом. «Государство не может брать на себя религиозное воспитание детей», - говорилось в официальном постановлении Государственной комиссии по просвещению, - «ввиду этого преподавание религиозных вероучений во всех учебных заведениях, состоящих в ведении народного комиссариата по просвещению, и исполнение каких-либо религиозных обрядов в стенах школы не допускается».

     Тревожное время  второго десятилетия XX века нашло свое отражение и  во вполне благополучной провинциальной жизни Курганского уезда.  По данным Курганского Уездного отделения Тобольского Епархиального училищного Совета   в 1916-1917 учебном году   в Курганском уезде насчитывалось 88 начальных церковных школ, из них одна двухклассная с пятигодичным курсом обучения, остальные одноклассные, рассчитанные на трех и четырехлетний срок обучения. Общее количество учащихся превышало 4,5 тысячи человек. Заведование школой возлагалась в обязательном порядке на священника, тогда как преподаванием занимались наряду со священниками и члены причта, а затем, где таковых не хватает, «лица не духовного сословия». Учащиеся, большей своей частью, пользовались бесплатными учебниками и письменными принадлежностями (исключение составляли лишь дети состоятельных горожан). Наряду с общеобразовательными предметами, такими как русский язык, письмо, арифметика,  около сорока процентов учебного времени церковно-приходской школы было отдано на изучение предметов религиозного характера. Усердие в познании Закона Божьего, церковно-славянской грамоты и песнопения, по мнению церковнослужителей, прививало юношам такие нужные для общества качества, как «трудолюбие, сдержанность и трезвость». Девушки же, окончив курс церковно-приходской школы, становились весьма «хозяйственны, стыдливы и честны». Благотворное влияние христианского образования выражалось и в привитии эстетических, патриотических и общегражданских норм поведения. Священник Михаил Степанов в своей статье «Ценность Закона Божия для школы и жизни», опубликованной в 1918 году  в  августовском номере «Тобольских  Епархиальных Ведомостей»  писал:  «… уроки чистоты и воздержания всего уместнее можно преподавать в школе на уроках Закона Божия, а не на уроках чтения, письма и арифметики, носящих характер прикладной и практический, а не воспитывающий и не дающий убеждения…».

     Но реалии смутного времени вносили свои коррективы и пространные статьи о благотворном влиянии «слова божьего» на неокрепшие умы отроков сменились обличительными потоками критики со страниц  газет и журналов в адрес советской власти.  Возмущенные законоучителя писали в те дни, что насильственное изъятие Закона Божьего из школы представляется делом неоправдываемым ни теоретическими, ни практическими, ни даже педагогическими  соображениями. Всякая школа, как писали Тобольские Епархиальные Ведомости, должна развивать у своих питомцев не только ум, но и волю, должна стремиться к выработке не только миросозерцания, но и характера. Она должна не только сообщать учащимся возвышенные воззрения, но и вселять в них сильное желание воплотить в жизни эти воззрения. Но при достижении этой своей задачи школа не может обойтись без помощи религии. «Человек без религии так же невозможен, как и человек без сердца», писал русский классик Лев Николаевич Толстой. А раз так, утверждали священнослужители, раз мы признаем законность в человеке религиозных потребностей, то тем самым должны признать и необходимость удовлетворения этой потребности в школе. Оппоненты, вступавшие в полемику о месте религии в школе настаивали, что требование изъятия Закона Божьего из числа школьных дисциплин обосновывается высокими принципами свободы совести, т.к.  «область религиозных переживаний столь интимна, что не допускает никакого принуждения, хотя бы в форме обязательного посещения уроков» религиозного содержания. 

     В 1917 году при Министерстве Народного Просвещения была создана комиссия для разработки вопроса о порядке передачи церковных школ в введение Министерства. Уже в мае того же года Временному Правительству был представлен законопроект об объединении всех начальных школ, в том числе и церковно-приходских, в Министерство народного просвещения, а 20 июня последовало о том и постановление Временного Правительства. Против такого решения выступил Святейший Синод, который предлагал отложить окончательное решение по данному вопросу до созыва Учредительного собрания. Точку в данном споре поставила новая власть. Большевики не стали дожидаться Учредительного собрания и ликвидировали церковно-приходские школы Постановлением СНК от 24 декабря 1917 г. "О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение народного комиссариата по просвещению".

     А в это время страсти в Курганском уезде кипели не шуточные! На смену большевикам, установившем власть в Кургане в январе 1918 года в августе того же года пришли колчаковцы. С восстановлением в Сибири законного, по мнению Западно-Сибирского Законоучительского Съезда, правопорядка возвращены были и все законодательные акты, в том числе касающиеся преподавания Закон Божьего в школе. В своем обращении к Председателю Совета Министров Сибирского Временного Правительства участники съезда, заседавшие в сентябре 1918 года в городе Ново-Николаевске,  писали: «вопрос о борьбе учительства с Законом Божиим в школе и об изгнании его из школы является (теперь)  необязательным для учительства в законодательном смысле».  Целый год, до середины августа 1919 года, Курганский уезд представлялся молодой неокрепшей советской республике  очагом вражеской контрреволюции, что не заставило ждать долгой реакции и со стороны Тобольского епархиального начальства в вопросе церковно-приходского образования: «…Советская власть, объявив войну православию вообще, не могла не коснуться и преподавания Закона Божия в русской школе и, несмотря на протесты родителей и даже, местами, самих учащихся, Закон Божий был изгнан из учебных заведений. Казалось бы, что с свержением советов прекратится и это гонение, и законоучительство будет восстановлено, тем более что почти повсеместно этого требовали родители и что законы, этого вопроса касающиеся, законною властью отменены не были. Так смотрят на дело и общество, и Центральная власть, и в весьма многих местах, освобожденных от большевиков, Закон Божий преподается на прежних основаниях…». Мнение духовенства было однозначно: школа, исключившая Закон Божий из общей системы учебных предметов не даст всестороннего развития ребенку, будет препятствовать свободному росту его личности, а, следовательно, святая обязанность  любого истинно православного человека -  настаивать на возвращении религиозного обучения в школу. Но, вместе с установлением в 1919 году советской власти в Курганском уезде окончательно была  определена и судьба церковно-приходских школ.

     Понимание, что никакие декреты и постановления не смогут вычеркнуть из сознания духовенства убежденность в необходимости духовного православного воспитания, вынудило советскую власть искать компромиссы с реальностью.  В письме заместителя председателя Челябинского губисполкома в адрес Курганского уездного исполкома от 30 мая 1921 года читаем: «Ввиду отделения школы от церкви, преподавание каких бы то ни было религиозных вероучений ни в коем случае не может быть допущено в государственных, общественных и частных учебных заведениях, за исключением специально богословских и граждане могут обучать и обучаться религии частным образом. Следует придти к таковому заключению, что преподавание Закона Божьего в церквах является делом не противозаконным и не подлежащим постоянному контролю со стороны местных властей, постольку, поскольку преподавание не нарушает общественного порядка и не сопровождается посягательствами на права граждан Советской Республики». В ответ на заявления властей Тобольская епархия сообщает благочиниям: «в деле обучения православному Закону Божьему нет и не должно быть каникул: первейшая пастырская обязанность – проповедь слова Божьего должна отправляться всегда, во всякое время».  Задача архипастыря заключалась в том, чтобы убедить духовенство,  что «всегда, во всякое время» святая обязанность его вести преподавание Закона Божьего «православным взрослым и детям в храмах, в праздники и будни, по одиночке или группами, на дому или в специально нанятых помещениях».

     Горячие споры в вопросе православного образования, выпавшие на долю жителей Курганского уезда в начале прошлого века понятны и объяснимы, но важен тот факт, что и сегодня споры вокруг православия в школе не утихают. Важнейшим завоеванием современности является право выбора: избрать ли для себя православие, как мировоззрение, или жить по законам современного светского общества, главное, в очередной раз свергая идолов, не стоит забывать о духовности.