Статья А.А. Михайлова и А.Д. Кузьмина "Наш кратковременный гость" , опубликованная в газете "Курган и курганцы" 21.07.2011 г.

Исполняется 120 лет со времени путешествия будущего императора по Сибири

И надо же случиться такому совпадению — именно к юбилею этой поездки историки Зауралья сделали интересные открытия. Сотрудники государственного архива в городе Шадринске нашли неизвестное доселе фото с надписью на обороте: «Его Императорское Высочество Цесаревич и Великий Князь Николай Александрович. В память пребывания Его в Оренбурге. 26 июля 1891 г.». С большой долей вероятности его сделал шадринский фотограф Н. П. Прибылев. Сотрудники Государственного архива Курганской области разыскали сведения о поездке наследника по Зауралью, в частности через станицы и поселки Оренбургской губернии.

Изменчивый маршрут

     Будущий император отправился в путешествие по воле своего отца, Александра III. Главной целью было знакомство с Россией, в том числе с Сибирью, ее просторами, природными богатствами и людьми.

     Первоначально предполагалось, что наследник престола доберется из Томска до Омска на лошадях. Чиновный и простой люд Тобольской губернии желал увидеть путешественника во что бы то ни стало. Маршрут был продуман заранее. От границы Омской области до областного центра предполагалось шесть остановок — на почтовых станциях Еланская, Хомутинская, Нижнеомская, Кабарлинская и Юрьева. Все они были поделены между депутациями городов. Кургану досталась станция Юрьевская, то есть попросту село Юрьевское Тюкалинского округа. Здесь же определили, что дом содержателя станции стоит некрасиво, и оборотистый чиновник предложил перенести его на другое место. Граждане города Кургана на свои кровные быстро и усердно построили новое здание, в котором Николай Александрович должен был остановиться на кратковременный отдых и позавтракать.Однако 7 июня тобольский губернатор Владимир Александрович Тройницкий получил телеграмму от князя Барятинского, где сообщалось, что наследник престола намерен проследовать из Томска в Омск на пароходе. Это был изрядный крюк, который, впрочем, позволял будущему императору посетить один из старейших городов Сибири — Тобольск. Выезд из Томска был назначен на 6 июля. В намеченную дату во втором часу пополудни от пристани отчалил пароход «Николай» в сопровождении парохода «Казанец».8 июля корабли были в городе Сургуте, на следующий день — в селе Самарове. Эта остановка была выбрана для поднесения Его высочеству хлеба-соли выборными от волостей всей Тобольской губернии. Таковых набралось 124. Добавьте сюда зрителей и представьте, какое предстояло столпотворение.

     За два дня до приезда цесаревича вечером при общем разговоре многие крестьяне изъявили желание увековечить имя Николая Александровича каким-либо благородным делом. Решили учредить стипендию имени Николая Александровича для беднейшего учащегося при каком-либо учебном заведении. Собрали 2 513 рублей. Из Курганского округа Г. Д. Мезенцев внес 25 рублей, Е. Л. Кропанин — 10 рублей, И. И. Панаев — 5 рублей, А. Бухтояров — 1 рубль, Д. С. Кобецкий — 5 рублей, Г. А. Гасников — 3 рубля, В. В. Иванов — 50 рублей, М. Я. Канашин — 10 рублей, В. Д. Терюхов — 3 рубля, К. В. Фоменков — 1 рубль, М. А. Ушаков — 15 рублей, М. И. Худяков — 10 рублей, Е. С. Маслов — 5 рублей, К. Д. Копытов — 3 рубля, Е. Г. Парыгин — 3 рубля, А. Д. Губанов — 10 рублей, И. М. Лопарев — 5 рублей, Г. Е. Климов — 2 рубля.

     Надо сказать, что встреча наследника на всем его пути была теплой, если не сказать горячей. Для многих крестьян лицезрение наследника осталось самым ярким впечатлением их жизни.

Полуночный дар

     Пройдя по Оби 256 верст, пароходы остановились у пристани села Демьянского 9 июля в полночь. Было темно и сыро. Из-за этого цесаревич не пожелал сойти на берег. Но здесь его ожидала депутация от граждан Кургана. Ее пригласили на пароход. Наш город представляли городской голова Осип Никанорович Евграфов, купцы Федор Семенович Березин, Константин Трофимович Харламов, Иван Иванович Бакинов, Федор Васильевич Шветов. Хлеб-соль на вызолоченном серебряном блюде работы московского мастера Корнилова со словами приветствия поднес городской голова Евграфов. Затем Шветов зачитал адрес Курганского городского общества:

     «Ваше Императорское Высочество! Небывалый, неслыханный путь Ваш кончается, и нам, гражданам скромного города, выпало на долю счастие узреть Вас на Сибирской земле, которую Вы пересекли от края и до края. Говорят, Сибирь — нечто отдельное от России... Нет! Мы такие же верноподданные нашему обожаемому Монарху; но нас отдаляло расстояние. Ныне путешествие Вашего Императорского Высочества ознаменовалось соединением обширной Сибири с Великой Россией железным путем. Память об этом событии останется в сердцах наших до гробовой доски, но граждане города Кургана уполномочили нас молить Вас разрешить сохранить это воспоминание и для потомков наших. Собрав капитал, город Курган желает открыть общежитие для бедных детей. Дозволь, возлюбленный Государь наш, Наследник Цесаревич, назвать общежитие это твоим именем. Пусть внуки и правнуки воспитывающихся ныне в оном детей помнят, каким счастьем порадовал нас Господь». Адрес был отпечатан на листе, украшенном виньеткой работы тобольского художника Михаила Степановича Знаменского, изображавшей путь наследника от Владивостока до Омска: близ пунктов остановок были нарисованы типы народов, живущих там, изображены были гербы тех губерний, по которым проехал Николай Александрович, а сбоку была картина, изображавшая наследника в дорожной коляске, окруженного массой народа.Адрес был вложен в очень изящный переплет темно-зеленого бархата работы переплетчика Рогожина и заслужил неожиданное внимание наследника, пожелавшего не только взять адрес немедленно с собою, тогда как остальные подношения он передавал губернатору, но и изъявившего к тому же желание приобрести альбом работы того же художника Знаменского, изображающий типы и обычаи народностей от Тобольска до Обдорска. После приема хлеба-соли цесаревич, обратившись к городскому голове Евграфову, спросил, далеко ли город Курган, и узнав, что расстояние равняется 700 верстам, сказал: «Когда приедете в Курган, то от имени моего сердечно благодарите граждан города Кургана». Когда депутация удалилась на берег, в шатер, устроенный на пристани за счет средств города для приема высокого гостя, один из членов свиты по поручению великого князя передал подарки: Евграфову — драгоценный перстень с сапфиром, осыпанный бриллиантами, а Шветову — перстень с рубином и бриллиантами. Кстати, Федору Васильевичу доведется в будущем еще раз встретиться с Николаем Александровичем — в Петербурге в феврале 1913 года, когда он будет избран в состав делегации от Тобольской губернии для принесения поздравлений императору в связи с 300-летием дома Романовых. Во всем этом просматривается один нюанс, который нам сегодня, по прошествии стольких лет, уже не разгадать. Никольское детское убежище в память посещения Сибири наследником престола было открыто в Кургане в том же году. Оно существовало вплоть до 1917 года на проценты с капитала, пожертвованного потомственным почетным гражданином Дмитрием Ивановичем Смолиным. В нем воспитывалось 20 мальчиков и девочек. Дмитрий Иванович, вероятно, рассчитывал, что убежищу будет присвоено его имя. Однако городское купечество и местная власть рассудили по-другому. Не поэтому ли в составе делегации не оказалось Смолина, самого богатого курганского купца?На рассвете 10 июля пароходы двинулись дальше к Тобольску. К вечеру он был уже в губернском центре. Здесь наследник принимал поздравления от городских депутаций, побывал в Софийском соборе, совершил прогулку по городу. 14 июля в 4 часа пароходы прибыли в Омск. 16 июля Николай Александрович сел в дорожную кибитку, чтобы отправиться по горькой линии за запад. Через четыре дня он вновь увидел Тобол. Но теперь уже в пределах Челябинского уезда Оренбургской губернии. Священник Тобольской епархии Михаил Лебедев рассказал об этом так: «В станице Пресногорьковской Его Высочество изволил ночевать и утром часов в 7, зайдя к ожидавшей его на паперти церковной духовенству и приложившись к животворящему кресту, при неумолкаемых криках народа отправился дальше — в последний пункт Тобольской епархии поселок Песчаный. Приняв здесь хлеб-соль от жителей поселка, Его Высочество отправился к границе Оренбургской губернии, отстоявшей от поселка в 10 верстах. Сопровождаемый высшим начальством и почетным караулом из кавалеров Сибирского казачьего войска, Его Высочество был встречен близ устроенных на границе Оренбургской губернии триумфальных ворот Оренбургским высшим начальством, казаками, инородцами и немалым числом духовенства Тобольской епархии».

Ласково и весело

     23 июля 1891 года, по свежим впечатлениям, священник Воздвиженского храма станицы Звериноголовской о. Василий Инфантьев рапортовал благочинному Оренбургской епархии о. Владимиру Лебедеву: «Его Высочество Государь Наследник Цесаревич в 20-е число июля около полудня проследовал чрез станицу Звериноголовскую; он изволил войти в храм и выслушать краткое молебствие. При этом чрез адъютанта своего Его Высочество передал мне на украшение храма сто рублей серебром». В дальнейшем священник использовал деньги почти по назначению: испросил в Оренбургской духовной консистории разрешение на покупку хоругвей. Священник Михайло-Архангелской церкви казачьего поселка Озерный рассказал о встрече с Николаем Александровичем даже более, чем от него требовало вышестоящее начальство: «Мы ждали Его Особу в храме, а Он проехал большим трактом, на каковом, против Озерной, переменили ему лошадей. Проезжал нашу местность 20 июля в 2 часа дня. 1891 года 20-го июля. Священник Павел Селянинов.Отец благочинный, я, признаться, удостоился видеть Его Императорское Высочество благодаря тому, что мне сообщили за полчаса до Его приезда о Его приближении к нашей Озерной и о том, что кони ему будут поданы на тракту; почему я и решился туда поспешить. Молод, красив, небольшого роста, взгляд лица и выражение глаз ласково и весело! Так что при отъезде такой высокой и доброй особы я почувствовал полное сожаление и тоску в малом лицезрении такого дорогого гостя.Его милость высказывается даже и по отношению к ямщикам — дарить их золотом. Так, нашему озернинскому ямщику подарил два золотых — в 5 и 3 рубля. Принял прошение озернинцев в хлебном им пособии и обещал их просьбу удовлетворить. Извините, о. благочинный, меня в том, что пишу то, о чем меня не спрашивали, — не мог умолчать, чтобы с кем-нибудь да не поделиться своею радостью».

Далее цесаревич проехал по берегу озера Горького. По преданию, сюда киргизы из южных степей обычно приезжали лечиться, и здесь, на берегу под сосной, был вырыт колодец. У этого колодца, утверждали местные жители, путешественник останавливался и пил воду. Рапортов из казачьих поселков Прорывного и Кочердыкского в делах благочиния не было или они не сохранились. Однако 12 мая 1893 года благочинный отослал в Оренбургскую духовную консисторию план постройки часовни жителями поселка Прорывного в память о посещении его наследником. Менее всего повезло казакам станицы Усть-Уйской. По словам священника Христорождественской церкви о. Николая Евладова, высокопоставленный путешественник «проследовал чрез станицу Усть-Уйскую 20 июля в семь часов вечера; в церкви быть не изволил». Едва ли это можно отнести на счет пренебрежения к местному населению: очевидно, что Николай Александрович устал. В поселке Крутоярском (ныне он находится в пределах Челябинской области, хотя и у границы с Курганской) приезда цесаревича ждали с большим нетерпением. В том году на многих усадьбах произошел пожар, и казакам нужно было поправлять хозяйство. Священник храма Рождества Богородицы Василий Цикулинский уведомил благочинного о дальнейших событиях: «Его Высочество в проезд по Крутоярской ехал тихо, глядел на все стороны погоревших мест, когда подъехал к церкви, поздоровался со всеми, стоящими около церкви, и тут несколько времени глядел на оставшиеся обгорелые пни, потом взошел в церковь, где мною был отслужен молебен, по окончании молебна приказал выдать на украшение храма сто рублей, которые получены; по выходе из церкви приказал выдать погорельцам шестьсот рублей и, как видно было, довольным остался встречей с жителями».Путешествие цесаревича подходило к концу.

Дождались паровоза

      Но жизнь-то продолжалась. 1891 год был отмечен в России как минимум двумя значительными событиями. Еще 17 марта император дал на имя наследника престола высочайший рескрипт:

     «Ваше Императорское Высочество.Повелев ныне приступить к постройке сплошной через всю Сибирь железной дороги, имеющей соединить обильные дарами природы Сибирские области с сетью внутренних рельсовых сообщений, Я поручаю Вам объявить таковую волю Мою по вступлении Вами вновь на Русскую землю после обозрения иноземных стран Востока. Вместе с тем возлагаю на Вас совершение во Владивостоке закладки разрешенного к сооружению на счет казны и непосредственным распоряжением правительства, Уссурийского участка Великого Сибирского рельсового пути. Знаменательное участие Ваше в начинании предпринимаемого мною сего истинного народного дела да послужит новым свидетельством душевного Моего стремления облегчить сношения Сибири с прочими частями империи и тем явить сему краю, близкому Моему сердцу, живейшее Мое попечение о мирном его преуспеянии.Призывая благословение Господне на предстоящий Вам продолжительный путь по России, пребываю искренно Вас любящий Александр».Силу имперской власти курганцы очень скоро почувствуют на себе. Торжества по случаю закладки железнодорожного полотна прошли в Кургане 4 июля 1892 года, а 4 октября 1893 года в наш город пришел первый паровоз.

Хлебное пособие

     Другое событие — масштабный голод вследствие засухи, поразившей как европейскую часть России, так и Зауралье. В «Памятной книжке Тобольской губернии на 1892 год» указано, что в Кургане для помощи голодающим были приняты экстраординарные меры. Окружное попечительство общества Красного Креста, которым руководил протоиерей Иоанн Грифцов, имело отделения в 36 волостях. Оно преследовало цель поддержать население, не имеющее возможности получать проценты с продовольственное капитала и лишенное шансов прожить на собственные cредства. В распоряжении попечительства было от 45 000 до 50 000 рублей — сумма по тем временам огромная. На средства города, мещанского общества, общества Красного Креста и дамского попечительского комитета под председательством жены коллежского секретаря Марии Федоровны Тимофеевой работала дешевая столовая для бедных, которая ежедневно готовила обеды на 1 000 человек. Наш знаменитый земляк из села Петровского (ныне Юргамышского района, а в то время  Челябинского уезда Оренбургской губернии), выдающийся русский историк Евгений Францевич Шмурло летом и осенью 1891 года побывал на родине и под впечатлением личных наблюдений написал очерк «Нужда в Челябинском уезде», опубликованный в июньском номере журнала «Северный Вестник» за 1892 год. В нем он свидетельствует: «В поза-прошлом 1890 году неурожай был очень большой. Однако и тут население, хотя с трудом, все еще выдерживало тяжелый искус; природное богатство края давало еще ему сил для борьбы, несмотря на то, что многим весною 1891 года приходилось сеять уже покупным за дорогую цену зерном в надежде как-нибудь обернуться и расплатиться осенью. Но надо было налететь такому сильному шквалу, каков нынешний год, чтобы в корень подкосить благосостояние жителей. К одному бичу — кобылке — присоединился еще другой: засуха. Бедствие удвоилось также и потому, что коснулось не только полей, но и лугов. На невспаханных и незасеянных полях глаз видел одну жиденькую, сухую и пожелтелую травку. О поскотинах (выгонах) и говорить нечего. Это был сплошной засушенный желтый ковер, где ни одного волоска не ухватишь. Мне как-то пришлось в течение недели сделать по уезду 400 верст; я проехал, может быть, через сотню деревень, и, право, в двух, трех поскотинах, не больше, встретились мне жалкие табуны лошадей или стада мелкого скота. Разве еще гуси да утки длинною вереницею тянулись около озер. Улетела куда-то и лесная птица...

     Правительство со своей стороны выдавало на «едока» в сентябре 48 копеек, в октябре — 10 фунтов зернового хлеба и в декабре — 20 фунтов хлеба…Семья из пяти человек с тремя едоками получила 1 руб. 44  коп. и 2 п. 10 ф. зерна. На 1 р. 44 к. можно было купить не более 25 фунтов. Таким образом, пять человек получали за четыре месяца в общей сложности около трех пудов; иначе говоря, на каждого пришлось 6 фунтов в месяц, не более». Мало. Историк всецело на стороне голодающего народа, а народ ждет дополнительной помощи. И она приходит: «…Нашему уезду определено правительственное пособие в размере 30 фунтов зернового хлеба на едока в месяц, с 1-го декабря по 1-е мая. Хлеб этот идет из внутренних губерний Европейской России по Самаро-Златоустовской железной дороге и разгружается в Златоусте, откуда должен быть доставлен на место уже гужом. …Хлеб на товарной станции скоплялся, лежал без движения, и железная дорога насчитывала штрафы за его простой... За это в половине декабря сделано было по всему уезду распоряжение волостям немедленно снаряжать подводы. Тогда Златоуст сразу переполнился возчиками; тут подошли еще и из других уездов... В половине января число подвод дошло до 10 000…

     В январе месяце министерство внутренних дел командировало в Челябинский уезд флигель-адъютанта Косача, приезд которого сказался устройством 76 столовых, убежища для 50 матерей-кормилиц, 4 детских, приюта ночлежного, усиленным штатом врачей и пр. Расширилась деятельность епархиального комитета, отделения Красного Креста; усилилось и проявление частной благотворительности. Но впереди — грядущая весна с ее болезнями и вопросом о посеве. Тиф еще в январе показался в городе; в деревне болезни усиливаются, хотя пока, слава Богу, без эпидемического характера. Но как справятся крестьяне со своим безлошадьем и удастся ли посеять им заблаговременно и в достаточном количестве хлеб?..»Евгений Шмурло увидел много недостатков при организации помощи голодающим. Но сами по себе правительственные меры не вызвали у него возражений. Забегая вперед, скажем, что край оправился от последствий стихии. Совсем иной была ситуация в этих местах в не менее голодные и драматичные 1921 и 1931 годы. Но тогда крестьянам никто не помогал, а как раз наоборот. Впрочем, это вопрос не к императору, который уже был расстрелян. И не к зажиточным отцам города Кургана и Челябинского уезда — они потеряли власть, а то и жизнь. И не к историку-демократу, эмигрировавшему в Чехию: публикация подобных статей в России стала невозможна.

Андрей Михайлов, начальник отдела использования и публикации документов Государственного архива Курганской области, Анатолий Кузьмин.